Открыть море
Драбблы безрейтинг
Название: Не ее судьба
Бета: Инс из Альмалексии, SilverDrein
Канон: неигровые события
Размер: драббл, 266 слов
Пейринг/Персонажи: ожп!орчиха
Категория: джен
Жанр: психология
Рейтинг: G
Краткое содержание: Что бывает, когда орчиха не желает жить так, как предписано от рождения ей и любой другой женщине ее рода.
Читать
Удар за ударом, молот придает раскаленному металлу форму, вбивает в него смысл, цель, предназначение. Вода озлобленно шипит, когда в нее входит красный от внутреннего жара меч, остужает зеленоватый металл. Орихалк. Орочьи кузнецы не так неразборчивы, как люди, и редко тратят свое время на простое железо.Молодая женщина поднимает в руке клинок, проверяя баланс и любуясь своей работой. По орочьим меркам она хороша собой, но за пределами крепости немного тех, кто увидел бы красоту в широком приплюснутом носу, желтоватых клыках, торчащих изо рта как у вепря, и бугрящихся мышцами руках, способных ломать тонкие эльфийские и бретонские косточки с той же легкостью, что и куриные.
Рядом, на лавке, лежат уже готовые доспехи и дорожная сумка. Сегодня последний день орчихи среди родных. Уже скоро она покинет свой клан, а клан откажется от своей блудной дочери, пренебрегшей обязанностями перед народом. Кривая и горькая усмешка искажает лицо девушки, обнажая неровные острые зубы. Уготованная ей с рождения роль: стать женой вождя одной из соседних крепостей, делить ложе с тем, кого она никогда и не видела раньше, рожать здоровых и сильных детей, чтобы ее новая семья была многочисленна, ковать оружие для воинов и охотников супруга. Не этого она желала. Но в том был ее долг, как и ее сестер. Долг, который она отвергнет сегодня.
Кожаные ремни оплетают рукоять, не позволяя оружию скользить в руке. Острое лезвие со свистом рассекает воздух. Орчиха удовлетворенно кивает: меч получился хорошим. Облачившись в кольчугу, она покидает кузню, оставляя за спиной остывающие угли. Старые инструменты сиротливо лежат на столе, напоминая о том, чего лишается женщина, выбирая свободу и одиночество. Меч позвякивает на бедре с каждым шагом к новой жизни.
Название: Снежноягодник
Бета: Инс из Альмалексии, SilverDrein
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Размер: драббл, 592 слов
Пейринг/Персонажи: ожп!человек, неназванные Братья Бури
Категория: джен
Жанр: экшн
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Молодая торговка прибывает в лагерь Братьев Бури, чтобы продать героическим защитникам Скайрима кое-какие припасы.
Примечание/Предупреждения: дискриминация нордов по интеллектуальному признаку.
Читать
— Стой, кто идет, — гаркнул коренастый норд в доспехах, но вопроса в его голосе не слышалось. Кажется, он просто повторил заученную фразу. Его одежда была окрашена в синий, на щите красовался медведь с оскаленной пастью. Дозорный Братьев Бури. Рядом еще один. За их спинами пламя лагерного костра выхватывало из вечернего полумрака несколько приземистых, утепленных меховыми шкурами палаток.— О, всего лишь скромная торговка, — с улыбкой отозвалась девушка с облучка, натягивая поводья, чтобы остановить коня. Выглядела она действительно скромно: платье не дороже, чем у обычной крестьянки, телега старая, скрипучая, а из оружия — только стальной кинжал на поясе. — Дженна из Нималтена, что близ Рифтена. Я проделала этот долгий путь, чтобы предложить доблестным сыновьям и дочерям Отчизны дары нашей плодородной земли: сладчайшие тыквы-горлицы, хрустящую капусту, свежайший лук-порей!
Почесав голову так, что съехал набок рогатый шлем, один из дозорных кивнул.
— Сейчас приведу командира.
И ушел, оставив второго следить за гостьей. Вернулся дозорный с широкоплечим одноглазым нордом, лицом напоминавшим вчерашнего головореза. Медвежья шкура на плечах, призванная подчеркнуть статус, придавала ему особенно варварский вид.
Дженна с все той же приветливой улыбкой вновь защебетала о своих товарах, предлагая все понюхать, попробовать, беспрестанно при этом расхваливая. Не забывала она вплетать в свои сладкие речи и слова о том, как всем сердцем поддерживает Братьев Бури и истинного короля Скайрима Ульфрика Буревестника, а в свои действия — легкий и незамысловатый флирт, строя глазки и позволяя суровому бородачу заглянуть в излишне глубокий вырез ее платья. Подобные уловки всегда делали таких мужчин сговорчивее и податливее. Сработало и на этот раз. Она говорила, что воинам нужны и свежие овощи, а не только добытое ими на охоте мясо, и норды согласно кивали, не сводя с нее взгляда. Вскоре несколько пухлых мешков, полных тыкв, капусты, картошки и лука-порея, покинули старую телегу торговки.
— А это что? Снежноягодник? — недоверчиво щурясь, спросил Одноглазый. — Мы что, по-твоему, снежноягодника не нарвем на ближайшем кусте?
Дозорные покивали, соглашаясь с ним.
— О, это не дикие снежные ягоды! Посмотрите, какие они крупные. А сладкие, как мед! — набрав пригоршню ягод, девушка протянула их покупателям, предлагая попробовать. И по тому, каким довольным выглядел норд, щуря единственный глаз, она поняла: ему понравилось, он купит. Так и вышло. Ради этого все и было задумано.
Пересыпала свой товар Дженна у всех на виду, чтобы никто не подозревал ее в подмене, но разговор, не прекращавшийся ни на секунду, отвлекал, усыплял бдительность, а руки у девицы были ловкие. Оставшись незамеченной, она добавила горсть красных ягод из мешка поменьше, а сверху засыпала снежноягодником и перетряхнула. Теперь никто бы не заметил подвоха, кроме, разве что, самых опытных алхимиков. Заподозрившему неладное пришлось бы перебрать весь мешок, присматриваться к каждой ягоде.
Получив тугой кошель с монетами, Дженна с улыбкой убрала его за пазуху и вернулась на облучок, хватаясь за поводья. Все прошло как нельзя лучше.
К тому времени, как проданные ей ягоды попадут на стол, торговка будет уже далеко. Когда животы Братьев Бури начнет крутить от боли, Дженна перестанет существовать. Когда они будут исходить кровавой пеной, корчась в предсмертных муках, у нее будет другое лицо и другое имя. Становиться кем-то другим ей было не впервой, как и прибегать к ягодам аронии - одному из самых ядовитых сиродиильских растений.
Будь в армии изменника-Ульфрика строгая дисциплина, ей пришлось бы в разы труднее. Но когда отряды состоят из тех, кто еще вчера был крестьянином или бандитом, обмануть интенданта не так уж сложно. И это смело еще называться армией?
Она оставила свою повозку на обочине дороги в лесу, в паре миль от обреченного лагеря. Разбросала товары, забрызгала снег кровью кролика, добытого на завтрак, сожгла свое платье и двинулась дальше уже верхом. В фолкритксом штабе Легиона ждали отчета, и ей было чем порадовать своего легата.
Драбблы рейтинг
Название: Домашний кот
Бета: Marven, SilverDrein
Канон: The Elder Scrolls III: Morrowind
Размер: драббл, 579 слов
Пейринг/Персонажи: ожп!данмер/омп!каджит
Категория: гет
Жанр: POV, PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Рабы нужны не только для того, чтобы работать на плантациях или прибираться в доме.
Примечание/Предупреждения:
Когда каджит говорит о себе в первом лице, он говорит в третьем лице. Когда каджит противоречит сам себе, он говорит правду.
Для читающих какоридж: каджиты говорят о себе в третьем лице, используя вместо «я» «этот» (“this one”).
Рабство, фемдом, упомянута ампутация.
Читать
Каджит ожидает, и его хвост танцует быстро и нетерпеливо. Белый кончик мечется перепрыгивающей с ветки на ветку белкой, гипнотизируя Джоданни, и этот на миг воскрешает в памяти свое детство, когда еще котенком играл с хвостом.То было хорошее время. Беззаботное. Луны над головой каджита светили ярко, и этот еще не знал веса цепей.
Теперь руки и ноги каджита скованы точно так же, как и воля. Этот привык повиноваться и даже не мечтает о том, чтобы вырваться. Джоданни и так повезло. Другие работают на полях, пока их шерсть не станет соленой, как рис, а спина не покроется решеткой рубцов от хозяйского кнута. Джоданни чист, и его запах приятен. Только несколько серовато-розовых полос, оставшихся от наказаний, виднеются из-под рыжего меха этого.
Дверь открывается и тут же затворяется, впустив в комнату эльфийку, и этот стелется по полу, приветствуя ее. А она хватает каджита за шкирку, подтаскивает к себе, тычет мордой промеж разведенных ног.
Хозяйка темная, как пепел или предрассветная мгла: черные волосы, серая кожа, потемневшие от прилившей к ним крови губы — и те, что на лице, и нижние. Совсем еще юная, чуть угловатая, она в том возрасте, когда вчерашняя девочка только-только становится женщиной. Этому говорили, что у данмерок в эти годы в голове только секс, и любой продолговатый предмет, даже ножка от табуретки или еще не измельченный для чая корень трамы, способен вызвать у них жаркие фантазии. Еще говорили, что порой этими подручными средствами темные эльфийки и утоляют свое желание.
Хозяйка предпочитала использовать рабов. Тех, кто чист и ухожен. Таких, как этот. Пятнадцатью минутами ранее эльфийка поймала каджита в коридоре и, хоть и была меньше ростом и уже в плечах, зажала в углу. Джоданни встал, прижимая к груди постиранные простыни, а хозяйка погладила этого между ног и шепнула:
— Зайди ко мне в спальню.
А потом упорхнула юркой птичкой, будто ее и не было, оставив этого переводить дыхание. Каджит боялся: отцу хозяйки не понравятся ее игры с рабами. Но и ей не понравится непослушание.
Потому Джоданни пришел, как ему и приказали. Потому лижет солоноватые лепестки между ее ног, такие влажные, что вся морда скоро намокла. Тонкие пальцы ерошат шерсть Джоданни на загривке, поощряя. Хозяйка мешает частое дыхание со сладкими стонами. Этот порой позволяет себе поднять взгляд, чтобы ненадолго увидеть плоский живот и упругие полукружия ее грудей. У эльфийки нет меха, но даже с этой гладкой кожей она вызывает у Джоданни желание, смешанное со страхом, но его же и пересиливающее.
После того, как хозяйку сотрясает экстаз, ничего не заканчивается. Она отталкивает этого, но лишь затем, чтобы лечь на спину и вновь поманить к себе, развратно и похотливо выгибаясь. Редкому приказу Джоданни подчиняется с такой охотой. Каджит накрывает хозяйку собой, трется о нее и мурлычет, как если бы все тело эльфийки было пропитано кошачьей мятой пополам с лунным сахаром. Этот слышит, как она вскрикивает, когда чувствует в себе его «короткий хвост», покрытый мелкими шипами. И все же, несмотря на боль, хозяйка жадна: она обнимает Джоданни ногами, заталкивая еще глубже в себя, а, получив желаемое, протяжно стонет и закатывает алые глаза.
В следующий раз, когда молодая хозяйка приходит к этому, Джоданни может предложить ей лишь свой шершавый язык. Пушистый хвост каджит прижимает между ног, стыдливо закрывая заживленные магией раны: хозяин узнал, чем занимается его дочь с рабом, и позаботился об этом по-своему. И хотя кровь больше не идет, а боль почти утихла, этому уже никогда не стать прежним. Никогда Джоданни не быть отцом котятам.
Но каджит повинуется приказам похотливой темной эльфийки, бесстыдно задирающей перед ним платье. Этот не хочет быть наказанным вновь, теперь уже за непослушание.
Мини рейтин
Название: Третий день
Бета: Marven, SilverDrein
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Размер: мини, 1284 слова
Пейринг/Персонажи: ОМП!бретон, безымянные вампиры, Торинг, упоминается Фрида.
Категория: джен
Жанр: POV, триллер
Рейтинг: R
Краткое содержание: Основанная на реальных событиях история одного бретона, начавшаяся с охоты на вампиров.
Примечание/Предупреждения: упоминание каннибализма
Читать
Последняя тварь, не живое и не мертвое порождение Молаг Бала, рассыпается прахом, оставляя после себя только темную мантию — такие любят носить культисты, вампиры и некроманты, по-видимому, для того, чтобы никакой несчастный не спутал их с мирными жителями. Что-то вроде форменной одежды мерзавцев, полагающихся на темную магию.Над двумя другими кучками пепла кружит сотканная из огня фигура: атронах. На неровных каменных стенах пляшут красные и рыжие отсветы, и только когда призванное мной существо в фиолетовой вспышке исчезает, возвращаясь на родной план Обливиона, пещера вновь погружается в полумрак. Глазам требуется какое-то время, чтобы привыкнуть: нет у меня с собой зелий ночного зрения, да и сил не осталось даже на простейшее заклинание света, а одинокий факел на стене светит не в пример тусклее, чем атронах. Когда же я могу, наконец, различать очертания предметов, то опускаюсь на колени, чтобы бережно сгрести прах вампира в заранее заготовленный мешочек. Алхимики дадут за него хорошую цену, да и не искушенные в магии крестьяне будут рады заплатить за то, что их избавили от подобной напасти. Свежая царапина на плече болит, но я терплю — хочется поскорее закончить здесь и выбраться из проклятой пещеры, пропахшей кровью и сырым мясом. Кровососущие отродья притаскивали своих жертв сюда и, не ограничиваясь утолением своего противоестественного голода, разделывали их, как скотину. От одного воспоминания по спине пробегает дрожь, а легкий завтрак вновь подступает к горлу, мешая дышать. Там, чуть дальше, у монстров была «столовая»: несколько составленных в ряд столов из потемневшего дерева, а на глубоких тарелках — куски мяса то ли человека, то ли мера, в таком состоянии и не разберешь. Свежие, кровь еще сочится из срезов, наполняя тарелки густой, темно-алой «подливой». Тяжелый запах недавней смерти чувствуется даже здесь. Похожим образом пахнет на бойне, но там забивают коров и свиней, не людей.
Может, найди я эту пещеру часом ранее, и жертва осталась бы жива.
Вздохнув, я поднимаюсь на ноги и, шепча молитву Аркею, направляюсь туда, откуда льется солнечный свет — к выходу. Душам вампиров путь в Этериус закрыт, но, может, аэдра смилостивятся хотя бы над их ужином.
Леди Рыцарь, пегая мохноногая кобыла местной породы, такая громадная, что могла бы запросто унести на спине норда в стальных доспехах, а не только щуплого бретона вроде меня, ждет снаружи. Она беспокойно перетаптывается с ноги на ногу и испуганно ржет, прядя чуткими ушами.
— Тише, девочка, — я подхожу к ней и похлопываю ладонью по мощной шее, успокаивая. – Мне тоже здесь не нравится.
В ответ лошадь трясет головой и шумно фыркает. Дыхание вырывается из ее розовых ноздрей двумя облачками пара. Она еще беспокоится и продолжает приплясывать на месте, пока я вожусь со своей раной, накладывая повязку, и глотаю целебное зелье, чтобы заживало быстрее. Только когда злополучная обитель вампиров остается далеко позади, Леди, наконец, успокаивается.
Следующей ночью мне спится беспокойно. Я грежу, что проснулся я в той самой пещере, где истреблял вампиров. Передо мной на каменном полу сидит девочка. Сперва мне кажется, что ее лицо в грязи, затем приходит понимание: это кровь. И льется она из покрасневших глаз ребенка. Капли стекают вниз по щекам и падают на когда-то белый передник, оставляя алые пятна. На ее коленях лежит человеческая голова, совсем бледная, обескровленная. Даже мясо на срезе до странного серое, будто из него высосали все соки. Девочка гладит ее, шмыгая носом, раскачивается и что-то напевает тихо и нежно, будто колыбельную. Вокруг стоят миски с окровавленным мясом, еще свежим, но по одному из кусков ползет жирная муха.
Я понимаю: на коленях у девочки моя голова. И нашинкованная на куски туша — тоже я.
Наутро я уже не могу вспомнить в деталях, что явилось мне в кошмаре, но остается ощущение чего-то мерзкого, липкого. Как остывшая кровь — из всего сна я только кровь, пожалуй, и запомнил. Я топлю на костре снег, чтобы умыться, но даже талая вода не в силах избавить меня от мерзкого ощущения. Оно будто впиталось в кожу.
Память об увиденном вернется позже.
Вечером третьего дня я останавливаюсь на ночлег в другой пещере. Истлевший спальник да распахнутый пустой сундук говорят о том, что когда-то здесь кто-то жил, да давно это было, и ни вампиры, ни волки, ни медведи с тех пор не успели устроить здесь свое логово. Я тщательно проверил.
Первое, что я слышу, когда открываю глаза — писк и шуршание. Нашарив рукой камень, я швыряю его в источник звука, и злокрыс, копавшийся в моих вещах, с противным визгом удирает. Подойдя к сумкам, я заглядываю в них, чтобы убедиться в том, что уже заподозрил: съестных припасов больше не осталось, да и кожаный футляр для свитков изрядно погрызен. Впрочем, уж лучше сыр и вяленая оленина, чем мои горло или лицо.
Угли костра давно остыли. Я ворошу их рукой, желая убедиться, пачкаю пальцы в саже.
— Вот потому и было так холодно, — поясняю я сам себе. Быть может, пора подыскать себе товарища по приключениям. Порой одиноко становится, когда вот так, как сейчас, неделю, если не больше, проводишь только в компании монстров да всякого дикого зверья. Пожалуй, я сейчас и с бандитами поговорил бы за жизнь, встреться мне они по дороге.
Выйдя на улицу, я не нахожу Леди. Только оборванные поводья там, где я привязывал ее вечером. На снегу не осталось даже следов копыт, наверное, была ночью метель. А ведь и сейчас уже не утро — первые звезды загораются на бархатно-синем небе. Неужели я проспал почти сутки?
Взвалив поклажу себе на спину, я иду дальше, к мощеной камнем дороге, ведущей в Данстар. Будь эта неверная кобыла все еще со мной, мы добрались бы за пару часов, а так идти придется долго. Почему-то меня совсем не беспокоит, что ночь — не лучшее время для одинокого путника.
Солнце еще не встало, когда я прибыл в Данстар, который местные почему-то упорно считают городом — да в Хай Роке даже у деревень стены есть! А тут пара десятков приземистых лачуг будто бы жмутся друг к другу, пытаясь согреться, да плохонький причал — и уже город. Ночью здесь тихо, только стражники с факелами в руках бродят туда-сюда по единственной городской улице, подковой изгибающейся вдоль берега. Понимая, что ни в какую лавку алхимика меня до утра не пустят даже с Белым флаконом и сердцем даэдра за пазухой, не говоря уже о простом прахе вампира на продажу, я направляюсь к таверне. Вывеска с нарисованной на ней горой, вершиной прикрывающей солнце, покачивается на ветру, чуть поскрипывая. «Пик ветров».
Владелец таверны, Торинг, со скучающим видом стоит за стойкой. Похоже, ему опять не спится.
— Кошмары замучили? – спрашиваю я, подсаживаясь к нему. — Здравствуй, Торинг.
— Вот доберутся они до приезжих, тогда знать будешь, — ворчит в ответ норд, улыбаясь, несмотря на залегшие под глазами тени бессонницы. — Здорово.
— Что у вас тут нового?
Мы проводим за беседой несколько часов, пока за окнами постепенно светлеет. Затем я бросаю на стол монеты — плата за кружку меда, к которой я так и не прикоснулся — и собираюсь на выход. Фрида, старуха-алхимик, должно быть, уже открыла свою лавку.
Яркий свет бьет по глазам, заставляя плотно зажмуриться, а на внутренней стороне века вспыхивают и кружатся хороводом алые пятна, будто выжженные солнцем на дне зрачков. Кровь закипает в жилах, пронзая тело вспышкой боли, будто раскаленный металл. Следом приходит слабость.
Я спешно отступаю назад, закрывая за собой дверь, прячусь от безжалостного Магнуса-Солнца. Голова все еще кружится.
— Ты что, солнца боишься? — добродушно посмеивается уже немолодой рыжебородый норд. Но Торинг меняется в лице, когда я подхожу ближе. — Да у тебя кожа белая, как снег!
В этом нет ничего забавного, но все же я усмехаюсь. Даже здесь, в полумраке таверны, окрашенном в изжелта-красный горящим в центре очагом, разглядел. Интересно, почему не заметил раньше?
— Какое сегодня число? — мой голос звучит до странного хрипло, будто солнце обожгло даже глотку.
— Десятое Восхода Солнца, — не без удивления отвечает мне норд.
Первый месяц весны. Когда я ложился спать в той пещере, зима была в самом разгаре.
Мой взгляд как-то сам собой падает на ничем не прикрытую шею трактирщика. Она выглядит аппетитной. Как сочный стейк.
Торинг замечает это и успевает произнести:
— Не нравятся мне твои глаза. Какой-то странный в них… голод.